"Мастер Лем, неизлечимый пессимист, с ужасом наблюдает: что же еще способно выкинуть безумное человечество?.. От долгого общения с безнадежностью он так устает, что его разбирает хохот".На самом деле это высказывание стоит отнести скорее к творчеству самого Курта Воннегута, чем Станислава Лема. Если в романах Воннегута и есть какой-либо юмор, то он очень грустный. Это смех от безнадежности бытия, и уже в этом смысле он может быть интересным для нас. В самом деле, в результате кризиса христианства в мире все стало зыбко, разрозненно и неуютно. В таких условиях "черный юмор" может быть оправдан и нести определенный философский смысл.
А еще Воннегут часто обращается в своих романах к теме религии, явно и не явно. Это вполне касается его второго романа "Сирены Титана", который, как это ни странно, был почти не замечен литературными критиками, может быть, именно потому, что там фигурировали космические корабли и иные цивилизации, а не атрибуты "нормального" философского романа.
В русском варианте роман Воннегута "Сирены Титана" существует как минимум в двух переводах, каждый из которых хорош по-своему. Один отрывок из романа был также переведен неизвестным мне автором и содержался в некоем сборнике фантастики, который я случайно прочитал лет двадцать назад. Собственно говоря, именно благодаря этому отрывку, переведенного автором, имя которого забылось, я полюбил роман Воннегута в целом.
Что же касается полновесных переводов романа, то один из них принадлежит Нине Коптюг и вышел в сборнике "Тревожные колокола" (Новосибирск, 1991), куда попал также роман фантаста Гарри Гаррисона "Пространства, пространства!". Второй перевод принадлежит целой группе авторов. При этом основную работу выполнила Марина Ковалева. Я буду пользоваться двумя этими переводами.
В частности, подобно Нине Коптюг я буду называть главного героя Малахией Константом и Унком, хотя в переводе Ковалевой он именуется Малаки и Дядьком. Некоторые другие имена также будут взяты мной из перевода Нины Коптюг. Я, в частности, буду звать робота-гонца с планеты Тральфомадор, как это сделано в переводе Нины Коптюг, - Сэйло, а не Сэло, как он назван Мариной Ковалевой. Я также буду называть описываемую в романе религию, охватившую весь земной шар, Церковью Бога Совершенно Равнодушного, а не так, как у Ковалевой - Церковью Бога Всеравнодушного.
Признаюсь также, что отдельные детали я вообще изменил. Это относится, в частности, к девизу Малахии, объясняющему его фантастическое везение: "Должно быть, я нравлюсь кому-то там, наверху". В переводе Ковалевой этот девиз сглажен и превращен в маловыразительное высказывание: "Мне кажется, что кто-то там, наверху, ко мне хорошо относится". В переводе Коптюг девиз Константа несколько усилен и звучит так: "Похоже, я нравлюсь кому-то там, наверху". Я изменил еще кое-что, но это совершенно не существенно для понимания смысла самого романа.
"Сирены Титана" - религиозно-философский роман. И мне трудно определить жанр данной статьи. Скорее всего, это просто пересказ романа, события которого сами говорят за себя. Мои комментарии после пересказа будут минимальными. Добавлю к этому лишь то, что история, которую рассказал Курт Воннегут, произошла где-то между Второй мировой войной и Третьей Великой Депрессией.
Причина материализации состояла в том, что, путешествуя на своем космическом корабле, Румфорд в двух днях полета на Марс попал прямо в самую середину хроно-синкластического инфундибулума. Что это такое? Это некая пространственно-временная структура, при попадании в которую, всякое существо превращается в волновой феномен, распыленный не только в пространстве, но и во времени. Это не означает того, что Вы при этом погибаете, напротив, скорее приобретаете некий атрибут божественности, а именно знание о будущем.
Именно это и произошло с Румфордом. Инфундибулум, в который он попал, начинался на Солнце и по спирали устремлялся к месту, располагающемуся вблизи звезды Бетельгейзе. И всякий раз, когда эта волновая структура пересекала материальное тело, на нем происходила материализация Румфорда и его космического пса Казака. При этом на Земле Румфорд материализовывался почему-то именно в своем доме.
Материализация происходила уже в течение десяти лет каждые пятьдесят девять дней. Ученейшие мужи со всего света униженно молили Румфорда о возможности присутствовать на материализации, чтобы пролить хотя бы какой-то свет на эту загадку Вселенной, но Румфорда не интересовала наука, он хотел только одного: чтобы в короткий срок существования на Земле оставаться частным лицом. Бюллетени, которые распространяла жена Румфорда Беатриса, были предельно скупы: они содержали лишь точное время материализации Румфорда и его пса Казака.
И все же однажды Румфорд отошел от своих правил: он пригласил присутствовать на материализации одного человека. Этот человек вовсе не был великим ученым. Более того, его вышвырнули из университета Виргинии в конце первого семестра за неуспеваемость. Это был Малахия Констант - самый богатый человек Америки.
Малахия подкатил к дому Румфорда на своем лимузине в очках и с приклеенной бородой, чтобы его никто не узнал. Толпу временно отвлекли от поместья Румфорда, благодаря чему Констант смог подъехать к западной стене. Он показал бумагу полисмену, и тот открыл ему дверь.
Малахии было тридцать один год, и он стоил три миллиарда долларов. Его имя на древнееврейском языке означало "надежный вестник". Занимался этот "вестник" тем, что играл на бирже и беспробудно пьянствовал. И все же даже такой гнилой человек не был чужд идеализму. В минуты депрессий, которые настигали его всякий раз после злоупотребления алкоголем, наркотиками и женщинами, он тосковал об одном: чтобы Господь Бог дал ему некое послание, великую и важную весть, которую он бы смиренно пронес из одного места в другое. В связи с этим Малахия даже сконструировал собственный герб и придумал девиз к нему: "Вестник всегда готов". И может быть, именно поэтому он принял приглашение Румфорда присутствовать при материализации.
Попав в поместье Румфорда, Малахия немедленно из хулиганских побуждений забрался на недействующий фонтан в саду поместья Румфорда и окинул это самое поместье взглядом. Однако время материализации неумолимо приближалось, и ему нужно было двигаться к дому Румфорда. Когда он вошел в дом, Румфорд был уже там. Его материализация произошла всего за минуту до вхождения Константа в дом.
Малахия даже не подозревал о том, что его визит в дом Румфорда - это начало совершенно нового периода в истории человечества, начало новой религии, которая преобразит цивилизацию землян. При этом между Константом и Румфордом состоялся следующий, маловыразительный на первый взгляд разговор:
"- Мне говорили, что Вы, очевидно, самый счастливый человек на свете.Румфорд, попав в хроно-синкластический инфундибулум, знал наперед все события в Солнечной системе, и Малахия как-то сник перед ним. В ходе дальнейшей беседы Румфорд сообщил Малахии странные и шокирующие вещи: оказывается, он попадет на Марс и там женится на его Румфорда жене Беатрисе. А еще он посетит Меркурий, а затем Титан - конечный пункт его космической одиссеи. Малахия стал отказываться от полета на Титан. Однако Румфорд сообщил ему, что "так надо", и попытался соблазнить Малахию тем, что на Титане самый чудесный климат во Вселенной. Но у Малахии были дома в самых лучших уголках Земли. И тогда Румфорд рассказал ему о произведениях искусства Титана. Одно из них - изваяния трех прекрасных женщин - белой, золотистой и темнокожей - это были "сирены" Титана. Посмотрев на фотографию, Малахия был вынужден признать, что их красота затмевала всех его многочисленных любовниц.- Пожалуй, немого сильно сказано, - ответил Констант.
- Но Вы все же не будете отрицать, Вам всегда сказочно везло,- сказал Румфорд.
Констант покачал головой.
- Да нет. Чего уж тут отрицать,- сказал он.
- А почему Вам такое счастье, привалило, как Вы считаете? - спросил Румфорд.
Констант пожал плечами.
- Кто его знает,- сказал он. - Должно быть, я нравлюсь кому-то там, наверху.
Румфорд поднял глаза к потолку.
- Какая прелестная мысль - думать, что Вы пришлись по душе кому-то там, наверху".
А еще Румфорд сообщил, что Констант прибудет на Титан со своим сыном по имени Хроно. Румфорд уже начинал дематериализовываться, но улыбка на лице еще сохранялась. "Увидимся на Титане",- сказала улыбка и растворилась в воздухе.
Малахия полностью продал акции "Галактической Космоверфи", чтобы его ничего не связывало с единственным кораблем, способным долететь до Марса или Титана. Все деньги, вырученные при этом, он вложил в табачную компанию "Лунная дымка", при рекламе которой он, цинично презирая свое якобы будущее, использовал фотографию трех красоток с Титана, подаренную ему Румфордом. Кроме того, Малахия стал писать Беатрисе издевательские письма, чтобы окончательно оттолкнуть ее от себя.
Беатриса, напротив, купила акции "Галактической Космоверфи", чтобы контролировать единственное средство ее доставки на Марс. А еще Беатриса приобрела ампулу с цианистым калием, чтобы принять ее в тот момент, когда она окажется рядом с Малахией Константом. Дело, однако, в том, что на бирже произошел крах, и Беатриса оказалась полностью разоренной.
Тем временем Малахия устроил масштабную вечеринку и впал в запой, который длился пятьдесят шесть суток. У него при этом было одно желание: лишить себя какого-либо будущего, сделать из себя человека, не способного на какое-либо путешествие. Рыжеволосая девка, рядом с которой очнулся Малахия, сообщила ему, что он жаловался на своего отца, который не уделял ему никакого внимания. Кроме того, он называл свою мать потаскухой и дарил по нефтяной скважине каждой женщине, которая говорила вслух: "Я потаскуха точь-в-точь как твоя мать". А еще он, оказывается, успел слетать с рыжеволосой девкой в Мексику и заключить с ней брак. Подобные эскапады, вероятно, могут быть простительны миллиардеру, самому богатому человеку Америки. Но в результате экономического кризиса и из-за своего бездумного поведения Малахия разорился.
Совершенно ошалевший от происшедшего, Констант принял очень странное предложение. Ему предложили десять долларов в час, бесплатную еду и жилье взамен за некую военную службу на правительство. Он не был единственным, кому делалось такое предложение. При этом вербовщики обычно благоразумно не сообщали простакам, на какое правительство им придется работать. И вербуемые радостно соглашались. Малахия тоже согласился, но ему в числе очень немногих других сообщили, что служить придется на... Марсе. Ему присвоили звание подполковника и посадили в числе других офицеров в летающую тарелку. Он согласился лететь, несмотря на все свои прежние страхи жениться на Беатрисе и оказаться на Марсе. В сложившихся условиях это было уже не самое страшное.
В летающей тарелке в обществе других офицеров он хвастал о том, сколько у него было женщин и денег. Этим самым он вызывал все большее презрение у своих сослуживцев. Наконец, они сообщили ему, что в одной каюте корабля находится некая красавица-раскрасавица, и предложили ему продемонстрировать свои способности к обольщению, оставив ему ключи. Он открыл каюту и фактически изнасиловал женщину. Она не сопротивлялась, потому что совершенно обессилела от ужаса и транквилизаторов. Оказывается, ее обманом посадили на летающую тарелку и тоже отправили на Марс. И лишь когда все произошло, Малахия узнал в этой смертельно испуганной женщине... Беатрису. Именно так некрасиво и зло исполнилось одно из пророчеств Уинстона Румфорда.
На Марсе нет воздуха, но это не препятствие для того, чтобы жить на его поверхности. Кислород можно получать не только через легкие, но и через желудок. Такое дыхание марсиане называли шлимановским. Для этого достаточно было закупорить все отверстия в голове и глотать специальные шарики, выделяющие кислород. Это был так называемый Боевой Дыхательный Рацион, или, как называли его сами солдаты,- дышарики.
Беатриса стала одним из инструкторов шлимановского дыхания. При этом она оказалась также единственным поэтом на Марсе и однажды сочинила стихотворение о своей работе. Оно звучало так:
"Забудь про ветер и туман,
Все входы затвори.
Захлопни горло, как капкан,
Жизнь заточи внутри.
Вдох, выдох - бьешься, не дыша,
Как в кулаке скупца,
В смертельной пустоте, душа,
Не пророни словца.
Безмолвно горе, нем восторг -
Обмолвись лишь слезой.
Дыханье, словно брось в острог
Ты с узницей-душой.
Человек - лишь малый остров,
Пыль в пространстве ледяном.
Каждый человек - лишь остров:
Остров-крепость, остров-дом".
После того как Беатриса рискнула показать это стихотворение одному из своих начальников, ее снова отправили в госпиталь на стирание памяти.Время от времени на Марсе материализовывался Уинстон Румфорд вместе со своим космическим псом Казаком. Более того, весь Марсианский Проект был выдумкой именно Румфорда.
В Марсианской Армии была своя иерархия. Однако, командиры тоже подвергались стиранию памяти и имели в черепе антенну. Подлинными командирами были совсем другие люди. Преимущества системы тайных командиров очевидны: любой бунт в Марсианской Армии будет неизбежно направлен не на них, а на людей, которые реально ничего не значат. Подлинные командиры при этом маскировались под рядовых и имели при себе устройства, причинявшие через антенну боль другим солдатам. Одним из таких скрытых командиров был Стоуни Стивенсон.
Как это ни странно, но он сдружился с простым солдатом Малахией Константом, которого после стирания памяти все другие рядовые звали за немолодой возраст просто Унком (Unc), что в русском языке приблизительно соответствует прозвищу "Дядек". Стоуни был совершенно заворожен попытками Унка понять, что происходит вокруг и потому, сначала сам того не замечая, стал помогать ему думать. Между тем, думать было над чем, например, над тем, что Марсианская Армия была вооружена лишь самым примитивным оружием, которое делало ее совершенно недееспособной. Но тогда в чем состоял смысл ее существования?
Унк и Стоуни думали обо всем этом вместе. Но любая мысль на Марсе каралась: у тех, кто был снабжен антенной, она сопровождалась болью. Кроме того, всегда существовала возможность того, что тебя вновь отправят на стирание памяти, которое уничтожало все добытые знания. Именно поэтому Унк записывал все, что ему удалось понять, на бумагу, и прятал ее под камень, сообщая при этом место расположения камня только своему единственному другу Стоуни.
Однако, их невинный заговор был быстро раскрыт. После этого у Унка в очередной раз стерли память, а Стоуни Стивенсона - подлинного командира Марсианской Армии - приговорили к смерти. Более того, привести смертный приговор в исполнение должен был именно Унк. И он был вынужден задушить Стоуни Стивенсона, которого приковали к позорному столбу. Унк сделал это потому, что был не в силах сопротивляться адской боли, создаваемой антенной. Тем не менее, перед смертью Стоуни смог шепнуть ему, сообщить, где спрятано его письмо к самому себе.
Вечером после казни Унк нашел это письмо. Из письма он узнал о том, что целью Марсианской Армии является нападение на Землю и множество других вещей. А еще там сообщалось, что любой поиск понимания смысла пребывания на Марсе карается болью. Но кто же был этот неизвестный герой - автор письма, обнаруженного Унком, который смог узнать так много? Подпись под письмом свидетельствовала, что оно принадлежало самому Унку. И тогда Унк расплакался, потому что понял, что совершенно не в силах противостоять жуткой боли, которую причиняла ему антенна.
Когда Унк вернулся в казарму, там царило всеобщее оживление и даже ликование: война с Землей, наконец, началась. И тогда у него возник план: найти своего лучшего друга Стоуни, найти жену Беатрису и сына Хрона, о существовании которых он каким-то образом узнал и, захватив одну из летающих тарелок, сбежать. Он нашел своего сына Хроно среди подростков, играющих в немецкую лапту. Его сын уже тогда носил на груди некую детальку, случайно подобранную им, которую он называл своим талисманом, детальку, которая, как оказалось, сыграла самую важную роль в истории Земли.
Унк ничуть не смог заинтересовать Хроно своим предложением, также как и свою жену Беатрису, которую ему тоже удалось найти. В конце концов, Унк был схвачен военной полицией, и им специально занялся сам Уинстон Румфорд, у которого на Унка были свои виды и планы. Он не предал Унка казни, а отправил его на Меркурий. В этом заключался очередной замысел Румфорда: Унк должен был появиться на Земле лишь через некоторое время.
Война с Марсом длилась 67 земных суток. Нападение было совершено на все народы сразу. При этом большая часть марсиан, едва вооруженных, погибла. Везде и всюду марсиан убивали, убивали и убивали. Три последних эшелона штурмующих Землю марсиан, к ужасу уничтожавших их жителей Земли, состояли из стариков, женщин и детей.
Уинстон Румфорд заранее знал, что Марс потерпит поражение в войне, поражение глупое и чудовищное. Но именно в этом и состоял его План: он хотел при помощи великого и незабываемого убийства марсиан изменить мир к лучшему, а именно объединить человечество в единое Братство. Славная победа Земли оказалась ничем иным, как подлым избиением практически безоружных Марсианских Святых. За победой пришло раскаяние, за раскаянием - жажда прощения, искупления и объединения в религиозное братство. И именно здесь и весьма к месту прозвучала проповедь Румфорда. Он сообщил землянам:
"В этой войне, которая сегодня завершилась победой, восторжествовали только святые мученики, которые ее проиграли. Эти святые были земляне, такие же, как и вы. Они улетели на Марс, начали войну, обреченную на провал, и с радостью отдали свои жизни, чтобы земляне, наконец, соединились в один народ: гордый, полный радости и братской любви. Умирая, они желали не райского блаженства для себя, а лишь одного: чтобы воцарилось навечно Братство всех народов Земли. Ради этой высокой цели, к которой мы должны стремиться всей душой, я принес вам слово о новой религии, которую каждый землянин с восторгом примет в самые заветные уголки своего сердца. Границы между государствами исчезнут. Жажда воевать умрет. Вся зависть, весь страх, вся ненависть - умрут".Новая религиозная организация согласно Румфорду должна называться Церковью Бога Совершенно Равнодушного. Знамя этой Церкви будет голубое, на нем золотыми буквами будут написаны такие слова: ПОЗАБОТЬСЯ О ЛЮДЯХ, А ВСЕМОГУЩИЙ САМ О СЕБЕ ПОЗАБОТИТСЯ.
Румфорд продолжал:
"Учение этой религии будет опираться на два догмата, а именно: жалкие, ничтожные люди не в силах порадовать Всемогущего Бога, а счастье и несчастье вовсе не перст Божий. Почему вы должны принять эту веру и предпочесть всем другим? Вы должны принять ее потому, что я, основатель этой религии, могу творить чудеса, а главы других Церквей - не могут. Какие чудеса я могу творить? Я могу абсолютно точно предсказать, что ждет вас в будущем".Вслед за этим Румфорд предсказал пятьдесят событий. Пророчества были тщательно записаны. И стоит ли говорить о том, что все они сбылись до самых мельчайших подробностей. После этого Церковь Бога Совершенно Равнодушного совершенно сокрушила все прежние религии и объединила всех землян в единое Братство.
Название этой Церкви, в котором атрибутом Бога является равнодушие, способно вызвать у читателя искреннее недоумение. Но и здесь была своя логика. Румфорд восстал против Бога, у которого были любимчики вроде Малахии Константа, или Иакова, или Иосифа, или богоизбранного народа. Между тем, Бог по мнению Румфорда должен быть равноудален от людей. Однако при этом в результате какой-то странной диалектики Бог Румфорда оказался Совершенно Равнодушным Существом.
В конце своей "нагорной" проповеди Румфорд пообещал принести во время следующей материализации Библию, исправленную и пересмотренную им, а также "Карманную историю Марса" - правдивую историю о Марсианских Святых, которые отдали жизнь за единство землян. Эта история, сообщил Румфорд, разобьет сердце каждого человека, у которого сердце вообще есть. После этого Румфорд и его пес Казак дематериализовались.
Но я хотел бы вернуться на шаг назад и обратить внимание на саму диалектику превращения Бога в Совершенно Равнодушное Существо. Она становится отчасти понятной благодаря проповеди преподобного Хорнера Редуайна, настоятеля Церкви Космического Странника, одного из храмов Бога Совершенно Равнодушного:
"О Всевышний, Творец Космоса, Вращатель Галактик, Дух Электромагнитных Волн, Вдыхающий и Выдыхающий неисследимые бесконечности Вакуума, Извергающий Огонь и Каменья, играющий Тысячелетиями,- в силах ли мы сделать для Тебя что-нибудь, чтобы Ты Сам не сделал для Себя в октильон раз лучше? Ничего! О, Человечество, возрадуйся безразличию своего Творца, ибо оно, наконец, дарует нам свободу, правдивость, человеческое достоинство. Больше никогда дурак вроде Малахии Константа не сможет сказать про свое нелепое, сказочное везение: "Должно быть, я нравлюсь кому-то там, наверху". И ни один тиран больше не скажет: "Делайте то или это, потому что так хочет Бог, а если не делаете, то восстаете против Самого Бога". О, Всевышний, безразличие твое - меч огненный, ибо мы обнажили его и со всей мощью разили и поражали им, и ныне вся лживая болтовня, которая порабощала нас или загоняла в сумасшедшие дома, лежит во прахе".При этом новая религия тщилась победить саму природу и судьбу, победить - подумать только! - различия, существующие между людьми. Некоторые прихожане Церкви Бога Совершенно Равнодушного носили мешочки с дробью или печные решетки, чтобы компенсировать свои физические преимущества. Женщины, наделенные красотой, расправлялись с этим преимуществом тем, что отвратительно одевались, горбились, жевали резинку и размалевывали лица безвкусной косметикой. Один старик, у которого было отличное зрение, испортил его, пользуясь очками жены. Молодой смуглый брюнет, чью сексуальность не скрывала даже плохо скроенная одежда, обременил себя женой, которую тошнило от секса. Жена этого молодого брюнета, интеллектуалка, обременила себя мужем, который не читал ничего кроме комиксов.
Что же касается выживших марсиан, то им была дарована высокая привилегия продавать атрибуты новой религии и прежде всего виселицу, на которой подвешивался игрушечный Малахия Констант. Среди оставшихся в живых ветеранов оказались также Беатриса и ее сын Хроно. Беатриса весьма бойко торговала религиозным товаром во время материализаций Румфорда и вне этого события. Она хорошо устроилась, однако у нее были проблемы с сыном Хроно. Он вырос озлобленным на весь мир подростком. Хроно артистично сквернословил и всегда носил с собой нож с выскакивающим лезвием. Хроно давно бы угодил бы в какое-нибудь исправительное учреждение, если бы не усилия со стороны самой лучшей коллегии адвокатов на Земле - коллегии при Церкви Бога Совершенно Равнодушного.
Марсианские Святые вообще достаточно цинично относились к новой религии, хотя большинство из них скорее считало, что она полезна. Но они, кажется, были оскорблены тем, что их столь безжалостно, грубо и без их согласия использовали пусть даже в самых благородных целях. Беатриса в связи с этим высказалась о Румфорде так:
"Он вырвал нас из жизни. Он усыпил нас. Он выскреб нашу память, как будто это тыква, из которой можно сделать фонарь. Он превратил нас в роботов с дистанционным управлением, он нас муштровал, гонял - он всех нас предал всесожжению за правое дело. - Она пожала плечами. - А добились ли мы чего-нибудь лучшего, если бы он нас не трогал и мы жили бы сами по себе? Достигли бы мы чего-то большего - или меньшего? Я, пожалуй, даже рада, что он пустил нас в дело. Пожалуй, он лучше знал, что со мной делать..."И все же она признавалась, что ненавидит Румфорда. Однако он не осуждал Марсианских Святых за подобные настроения. Он считал, что марсиане принесли слишком великую жертву, чтобы требовать от них что-либо еще. Румфорд говорил о них так:
"Святые солдаты... Их равнодушие - тяжкая рана, которую они приняли, чтобы мы стали еще жизнерадостней, богаче чувствами, еще свободнее".
И вот он явился - Космический Странник, Унк, Малахия Констант, странствовавший некоторое время по Солнечной системе и, в частности, побывавший на Меркурии. Он был встречен с величайшими почестями, но от него потребовали сказать некие слова для собравшихся прихожан Церкви Бога Совершенно Равнодушного. Однако Унк не находил в себе величественных слов. В результате он сказал самые простые, незатейливые вещи:
"- Кто Вы? - спросили они.Толпа разразилась приветственными криками, а преподобный Хорнер Редуайн указал на надпись, выгравированную над воротами храма, которая абсолютно точно воспроизводила сказанное Унком: Уинстон Румфорд предвидел даже слова, которые будут сказаны Космическим Странником. Далее была целая вереница встреч, и всякий раз толпа задавала ему один вопрос, и он давал на него все тот же ответ, приводя эту самую толпу в полное неистовство. Унк в связи с этим даже подсократил свой ответ. "Несчастья", - орал он во весь голос и смеялся. Это круто! Вот это жизнь! Наконец, всем его злоключениям был положен конец!- Я... Я не помню свое настоящее имя, - сказал Унк. - Меня звали Унком.
- Что с Вами произошло? - крикнула толпа.
- Я жертва цепи несчастных случайностей, как и все мы".
Но главное предстояло впереди. Главное - это встреча с "пророком" новой религии - с Уинстоном Румфордом. И тот вполне к этой встрече приготовился. Перед его домом был установлен сложно устроенный помост с многочисленными лестницами. При этом создавалось ощущение, что он парит в воздухе. Румфорд пригласил Космического Странника взойти к нему, а затем туда же были приглашены жена и сын Космического Странника - Беатриса и Хроно. Беатрисе не понравился тощий, заросший рыжей бородой, совершенно ошалевший от человеческого внимания простак. Она мечтала о высоком, насмешливом и дерзком бунтаре. Румфорд тем временем разразился проповедью, которая была направлена целиком против везунчика Малахии Константа:
"Мы презираем Малахию Константа за то, что все фантастическое богатство, плод своего фантастичного везения, он тратил только на то, чтобы непрестанно доказывать миру, что человек просто свинья. Он окружил себя прихлебателями и льстецами. Он окружил себя падшими женщинами. Он с головой окунулся в разврат, пьянство и наркоманию. Он погряз во всех порочных наслаждениях, какие только можно представить...Толпа не пришла в ярость и не потребовала его немедленного уничтожения. Они охотно вешали на игрушечной виселице игрушечного Малахию, но едва ли были способны сделать это реально. А потом Румфорд поблагодарил Малахию за то, что он стал символом греха для великой религии и приговорил его к изгнанию на Титан.Мы возмущены Малахией Константом, - вещал Румфорд с вершины дерева, - потому что он ничем не заслужил свои миллиарды, а еще потому, что он тратил их ни на творчество, ни на помощь другим - только на себя...
Мы ненавидим Малахию Константа, - говорил Румфорд с вершины дерева, - за то, что он принимал фантастические плоды своего сказочного везения как нечто само собой разумеющееся, будто удача - это перст Божий. Для нас, паствы Церкви Бога Совершенно Равнодушного, самое жестокое, самое опасное, самое кощунственное, до чего может докатиться человек, - это уверенность, что счастье или несчастье - это перст Божий!..
- Счастье или несчастье, - провозгласил Румфорд с вершины дерева, - вовсе не перст Божий! -Счастье, - сказал Румфорд... - это ветер, крутящий горсточку праха, эоны спустя после того, как Бог прошествовал мимо.
- Космический Странник! - воззвал Румфорд...
Космический Странник встал по стойке "смирно".
- Да, сэр! - крикнул Космический Странник.
- Кто Вы такой? - спросил Румфорд. Как Ваше настоящее имя?
- Я своего настоящего имени не знаю, - сказал Космический Странник. Меня все звали Унком.
- А что с Вами было до того, как вы вернулись на Землю, Унк?"
И тут Космический Странник просиял. Ему задали вопрос, на который он имел ясный ответ...
"- Я жертва цепи несчастных обстоятельств, как и все мы, - сказал он".
На этот раз никто не смеялся, не танцевал и не пел, но присутствующие явно одобрительно отнеслись к сказанному им.
"- А Вы не хотели, чтобы я Вам сказал, как Вас назвали, когда Вы родились на свет?
Космический Странник замялся на мгновение...
- Пожалуйста, скажите, - сказал он.
- Вас называли Малахия Констант".
Малахии было трудно идти к летающей тарелке, расположенной вблизи шоу, он все время боялся споткнуться, но Румфорд милосердно помогал ему: транслировал через антенну барабанную дробь.
Обессиленно сев на лестницу, ведущую в тарелку, Малахия получил право последнего слова и честно признался, что ничего не понимает в происходящем с момента своего появления на Земле. "То есть Вы не чувствуете себя полноправным участником событий?" - спросил Румфорд. И тогда Румфорд поинтересовался, сделал ли он за всю свою жизнь хотя бы один хороший поступок. Малахия попытался вспомнить, но не смог. Он только сказал, что у него был друг и звали его Стоуни Стивенсон.
"Значит, все хорошее, что Вы отыскали в своей прошлой жизни, всецело зависит от того, хорошим или плохим другом Вы были этому Стоуни Стивенсону?"И тогда Румфорд напомнил Малахии о казни на Марсе, о том, что он задушил человека, о случае, который Малахия всеми силами души старался забыть и даже почти забыл. Задушенным человеком, как сообщил Румфорд, был именно Стоуни Стивенсон. В этот момент Малахия понял всю глубину собственной мерзости и ничтожества, и он проникся горьким сочувствием к каждому, кто поступил бы с ним грубо. Малахия безропотно полез вверх по лестнице, ведущей на летающую тарелку.
По толпе пронесся стон. И не удивительно то, что они отбросили все детские игрушки - иные религии. Ведь Румфорд мог не только предсказывать будущее и побеждать самое вопиющее неравенство. У него был еще и неистощимый запас чудес.
Однако Малахия должен был отправиться на Титан не один. Его должны были сопровождать его жена Беатриса и их сын Хроно, и для этого тоже были весомые основания. Беатриса также была отягощена греховностью, но иного рода. И если Малахия норовил как поросенок искупаться в каждой грязной луже, то Беатриса из гордости опасалась замараться в какой-либо грязи. И приговор Румфорда по отношению к ней тоже был суров:
"- Мы, дети Церкви Бога Совершенно Равнодушного, клеймим ее также строго за отказ от жизни из боязни потерять воображаемую чистоту, как клеймим Малахию Константа за то, что он вывалялся в каждой сточной канаве".Беатрисе тоже дали последнее слово. И она из чувства гордости сообщила, что покидает планету без всякого сожаления и не испытает ни малейшего страха, а в конце своей речи выразила глубокое презрение к нравственной чистоте собравшихся прихожан Церкви Бога Совершенно Равнодушного. "Прощайте, чистенькие, умненькие, славненькие людишки", - сообщила она и храбро взобралась на корабль. Вскоре они задраили люки и полетели к месту своего изгнания - к Титану.
Румфорд и его пес, попав в хроно-синкластический инфундибулум, превратились в волновой феномен: они пульсировали по неравномерной спирали, начинающейся на Солнце и кончающейся на звезде Бетельгейзе. Как уже сообщалось выше, когда эта спираль пересекалась с каким-нибудь телом, Румфорд и его пес материализовывались на нем. Однако, по каким-то таинственным и не до конца понятным причинам волновая спираль Румфорда, его пса и Титана совпадали, поэтому на Титане они сохраняли свою материальность. Это было место их постоянного пребывания.
Кроме Румфорда и Казака на Титане жило также существо по имени Сейло, представитель планеты Тральфомадор из Малого Магелланова Облака. Сейло напоминал по цвету спелый мандарин. У него были три тонкие как у олененка ножки, каждая из которых заканчивалась надувным шаром-присоской. Благодаря этому Сейло мог ходить по стенам. Рук у Сейло не было, зато у него было три глаза. Сейло был роботом, как и все прочие обитатели планеты Тральфомадор. Они конструировали и создавали подобные себе машины. Но кто в таком случае создал первого робота? На этот счет среди обитателей Тральфомадора существовала легенда.
Во время оно жили на Тральфомадоре существа, совсем не похожие на машины. Они были не надежны. Они были плохо сконструированы. Они были непредсказуемы. Они были недолговечны. И эти жалкие существа полагали, что все сущее должно иметь какую-то цель и что одни цели выше, чем другие. Эти существа почти всю жизнь тратили на то, чтобы понять, каков смысл их жизни. И тогда они стали делать машины, которые должны были дать ответ на этот вопрос. И машины честно сообщили им, что никакого смысла существования у этих существ, в сущности, не было. Тогда эти существа принялись убивать друг друга, потому что никак не могли примириться с бесцельностью собственного существования. И они сделали еще одно открытие: даже убивать друг друга они толком не умели. Тогда они и это дело передоверили машинам. И машины покончили с ним быстрее, чем Вы успеете сказать "Тральфомадор".
Робот Сейло был отправлен цивилизацией, существующей на Тральфомадоре, с неким посланием на другой конец Вселенной. Послание было запечатано в контейнер, и Сейло было строжайшим образом запрещено вскрывать его. В 203117 году до нашей эры космический корабль Сейло совершил вынужденную посадку на Титане из-за порчи одной из деталей энергоблока. Сейло тотчас отбил на Тральфомадор сообщение о поломке и стал терпеливо ждать помощи. Чтобы не скучать Сейло придумал себе несколько хобби. Это было в том числе ваяние скульптур. Фотографию одной из них с изображением "сирен" Титана Румфорд в свое время продемонстрировал Малахии. Кроме того, Сейло занимался селекцией титанических маргариток и еще некоторыми другими вещами.
Все происходящее на Земле Сейло мог видеть на экране. Это было настолько мощное устройство, что он при желании мог видеть все происходящее в земном муравейнике. Именно на этом экране Сейло увидел первый ответ с Тральфомадора. Остатки этого ответа сохранились до сих пор и называются Стоунхендж. Если посмотреть на него сверху, по-тральфомадорски он составлял сообщение: "Высылаем запасную часть со всей возможной скоростью".
Сейло получил еще несколько сообщений с Тральфомадора среди человеческих артефактов. Так, Великая Китайская стена означала: "Терпение! Мы помним о тебе", а дворец римского императора Нерона означал: "Стараемся, как можем". Стены Московского Кремля в своем первозданном виде означали: "Не успеешь оглянуться, как отправишься в путь", а Дворец Лиги Наций в Женеве означал: "Собирай вещи и будь готов к отлету в ближайшее время".
Для человеческого ума совершенно непостижимо, каким образом цивилизация Тральфомадора создавала эти сообщения, так как их скорость значительно превосходила скорость света. Еще более таинственным было то, что тральфомадорцы использовали для создания сообщений деятельность человечества. На Земле внезапно начинался расцвет той или иной цивилизации, которая создавала циклопические сооружения, содержащие ответ для Сейло, а затем эта цивилизация столь же внезапно угасала. Более того, запасная часть для корабля, как оказалось, тоже должна была быть сделана землянами и каким-то образом переправлена на Титан.
Однако Сейло предпочитал не говорить ничего Румфорду о вмешательстве тральфомадорцев в дела Земли, потому что до смерти боялся того, что Румфорд возмутится тем, что цивилизация роботов с планеты Тральфомадор столь масштабно манипулировала событиями на Земле. Сейло очень дорожил дружбой с Румфордом. До прибытия на Титан ему вообще было не знакомо это понятие, и теперь он увлеченно играл в дружбу. До какого-то момента у него все получалось.
Дело, однако, состояло в том, что факт вмешательства Тральфомадора в жизнь на Земле не мог укрыться от Румфорда. Будучи распыленным в хроно-синкластическом инфундибулуме он просто по определению должен был знать будущее, в том числе то, что смысл существования цивилизации землян состоял лишь в доставке на Титан детали, нужной Сейло.
И все же подобно всем земным существам Румфорд старался не думать о неприятных вещах. Однако, к моменту прибытия на Титан изгнанников - Малахии и Беатрисы и их сына Хроно - делать это уже было невозможно. Вскоре вспышка на Солнце вообще должна была переместить волновую спираль, в которой существовал Румфорд, и ему вместе с псом Казаком предстояло покинуть пределы Солнечной системы. От макушки до пят Румфорда уже проходила полоса дематериализации. Он был облачен в бело-розовое одеяло с надписью: "Господу наплевать", грубой квинтэссенцией содержания религии, которую придумал Румфорд. И теперь предстоял решительный разговор с роботом Сейло, который ныне вызывал у Румфорда лишь одно раздражение.
"- Скип? - сказал Сейло.Очевидно, случилось самое страшное: до Румфорда наконец дошла горькая правда о вмешательстве Тральфомадора в дела земной цивилизации. Более того, он чувствовал себя главной жертвой этого использования.- Ты не можешь звать меня по-другому? - ответил Румфорд. - Я это прозвище не люблю - так меня может звать только тот, с кем я вместе вырос.
- Я думал, что раз я твой друг... - сказал Сейло. - Может быть мне позволительно...
- А не пора ли нам бросить эту игру в дружбу? - резко оборвал его Румфорд.
- Игру? - повторил он.
- Не чавкай ногами! - крикнул Румфорд роботу Сейло, переминающемуся с одной присоски на другую.
- Скип! - крикнул Сейло. - Уинстон, ты так со мной говоришь... Я словно в страшном сне... Мне казалось, что мы - друзья...
- Давай скажем, - зло перебил Румфорд, - что мы просто нашли возможность использовать друг друга для личных целей.
- Я-то - я был счастлив, что могу тебе помочь, - сказал Сейло. - Разве я не отдал тебе половину своего запаса энергии - Всемирного Стремления к Осуществлению? Не позволил тебе скопировать мой корабль для Марсианского космического флота? Разве я лично не посылал первые корабли с вербовщиками? Разве я не помог тебе разработать метод управления марсианами, чтобы они никогда не своевольничали? Разве я день за днем не помогал тебе создавать новую религию?.. Прости за все! Я знаю только одно: я изо всех сил старался быть твоим верным другом и никогда ничего не просил у тебя.
- А тебе и не приходилось ни о чем просить! - сказал Румфорд. - Ни о чем! Ты только и знал, что сидеть и ждать, пока она с неба не свалится.
- А что я ждал? - потрясенный, спросил Сейло.
- Запасную часть для твоего космического корабля, - сказал Румфорд. - Она уже почти здесь. Она вот-вот прибудет, сир. Она у мальчишки Константа - он ее зовет своим талисманом, - можно подумать, что ты про все это даже не знал!"
"- Тральфомадор, - с горечью сказал Румфорд, - протянул лапу в Солнечную систему, выхватил меня и употребил, как дешевый ножичек для чистки картофеля.Все было кончено: хуже этого их отношения быть уже не могли. Ведь Сейло и в самом деле был машиной, и это было самое больное, уязвимое место в его душе. И Румфорд, благодаря их духовной близости, отлично знал, как причинить ему боль. Сейло закрыл два глаза из трех и стал следить за парящими в небе синими птицами Титана. Ему и самому захотелось стать синей птицей. И все же в словах Румфорда был некий намек на то, что все еще можно как-то исправить. Сейло собрал все свое мужество и спросил:- Ты же мог видеть будущее,- ответил Сейло, чувствуя себя совершенно несчастным. - Почему ты ни разу об этом не сказал?
- Мало кому приятно сознавать, что его кто-то использует,- сказал Румфорд. - Человек старается, пока возможно, не признаваться в этом даже себе самому. Он криво усмехнулся. Может быть, тебя удивит, что я горжусь - может быть, глупо и напрасно, - но все же горжусь тем, что могу принимать решения самостоятельно, действовать по своему усмотрению.
- Меня это не удивляет,- сказал Сейло.
- Вот как? - с издевкой сказал Румфорд. - Я склонялся к мнению, что эта тонкость недоступна пониманию машины".
"- Скип, - сказал он, - скажи, что я должен сделать. Я готов на все - на все, что угодно.Однако Сейло, несмотря даже на "дружбу", не смог переступить через власть программ в своей психике. Совершенно измученный он отправился за прилетевшими на Титан изгнанниками - Малахией, Беатрисой и их угрюмым сыном Хроно.- Очень скоро, - сказал Румфорд, - кончик моей спирали вышибет взрывом Солнца и из Солнечной системы тоже.
- Нет! - завопил Сейло. - Скип! Скип!
- Только не надо меня жалеть - пожалуйста, - сказал Румфорд, - в конце концов, я же не умираю... Я же не прочь узнать, в чем смысл эпизода, разыгравшегося в Солнечной системе... Прежде чем я и мой пес умчимся в бесконечность, щелкая как хлысты в руках сумасшедшего, мне бы очень хотелось узнать, что написано в послании, которое ты несешь.
- Я... я не знаю, - сказал Сейло. - Оно запечатано. И мне строго запрещено...
- Вопреки всем тральфомадорским запретам,- сказал Уинстон Найлз Румфорд, - в нарушение всех заложенных в тебя, как в машину, программ,- во имя нашей дружбы, Сейло, я прошу тебя вскрыть послание и прочесть его мне - сейчас же".
Между тем изгнанники устроили возле корабля на побережье моря среди статуй, изваянных рукой Сейло, невеселый пикник. Юный Хроно, темнокожий и таящий в себе угрозу подросток, уже приступил к первому акту вандализма на новой планете. Он пытался при помощи своего талисмана нацарапать на пьедестале одной из статуй непристойное слово. Этим самым он довел деталь для корабля Сейло до полного совершенства. Потом появился Сейло, и Хроно чуть не убил его, так, на всякий случай. Однако Сейло все же успел сообщить, что их ждет Румфорд, и доставил изгнанников во дворец Румфорда, скопированный с Тадж-Махала.
Далее стала происходить дематериализация. Уинстон Румфорд еще находился на Титане, однако его цепь-удавка, предназначенная для космического пса Казака, уже была пустой. Взрыв на Солнце разлучил человека с его собакой. И если бы Вселенная была основана на милосердии, она позволила бы человеку и его собаке остаться вместе. Но Вселенная, в которой жил Румфорд и его собака, не была основана на милосердии, и поэтому пес Казак с воем бесцельно отправился впереди своего хозяина - в никуда и в ничто. У самого же Румфорда еще было время, чтобы сказать изгнанникам несколько слов на прощание.
"Свинцовые губы Румфорда дрогнули.Гнусная штука состояла в следующем:- Здравствуй, Беатриса, жена, - сказал он замогильным голосом.
- Здравствуйте, Космический Странник, - сказал он. На этот раз он заставил свой голос звучать приветливо...
- Здравствуй, блистательный носитель блистательного имени - Хроно, сказал Румфорд. Привет тебе, о, звезда немецкой лапты, привет тебе обладатель чудотворного талисмана... Я должен сказать вам кое-что о смысле жизни в Солнечной системе - вам нужно это знать, - сказал он. - Попав в хроно-синкластический инфундибулум, я знал это с самого начала. И все же я старался думать об этом как можно меньше - уж очень это гнусная штука".
"Все что каждый житель Земли когда-либо делал, было сделано под влиянием существ с планеты, которая находится на расстоянии ста пятидесяти тысяч световых лет от Земли. Планета называется Тральфомадор. Я не знаю, каким образом тральфомадорцы на нас влияли. Но я знаю, с какой целью они вмешивались в наши дела. Они направляли все наши действия так, чтобы мы доставили запасную часть посланнику Тральфомадора, который совершил вынужденную посадку здесь, на Титане".Далее он сообщил - поскольку деталь на Титан доставлена, может быть, теперь Тральфомадор оставит Землю в покое и позволит людям развиваться так, как они захотят.Румфорд указал пальцем на юного Хроно.
"- Она у вас, молодой человек, - сказал он. - Она у Вас в кармане. Вы носите в кармане высший смысл всей истории Земли, ее завершение. В вашем кармане лежит вещь, которую каждый землянин старался найти и доставить так самоотверженно, так истово, так отчаянно, путем проб и ошибок - не жалея жизни. Та штучка, которую вы называете своим талисманом, и есть запасная часть, которой тральфомадорский гонец дожидается многие годы!
- А гонец, - сказал Румфорд, - это то существо, похожее на мандарин, которое сейчас прячется за стеной. Его зовут Сейло. Я надеялся, что посланник позволит человечеству хоть краешком глаза взглянуть на послание, которое он несет, - ведь человечество только и делало, что старалось ему помочь. К сожалению, ему дан приказ никому не показывать послание. А так как он просто машина, то, будучи машиной, выполняет приказания буквально и нарушать их не может.
Веточка электричества, пробивающаяся из пальца Румфорда, стала расти. Она обвила его тело спиралью. Спираль слегка сдвинула витки и обвила Румфорда плотным коконом из зеленого света.
- Единственное, что мне остается сказать, - донесся из кокона голос Румфорда, - я по мере сил своих старался нести своей родной Земле только добро, хотя исполнял волю Тральфомадора, которой никто не в силах противиться".
Робот Сейло ворвался во дворец как раз в тот момент, когда Румфорд исчез вместе с коконом. Сейло был вне себя от горя. Он сорвал висящее на его шее послание и вскрыл его.
"- Скип! - вопил он к небу. - Скип! Послание! Я прочту тебе послание!"Оно было написано на тоненьком алюминиевом квадратике. Послание состояло только из одной точки. На тральфомадорском языке оно означало слово "ПРИВЕТ!" Именно в доставке этого "послания" и состоял смысл существования человечества. После всего происшедшего робот Сейло совершил акт самоубийства: разобрал себя на части.
О том, что стало с их сыном Хроно, знают лишь одни синие птицы Титана. В семнадцать лет Хроно сбежал из дворца Румфорда к Синим Птицам и стал жить в их гнездовье. Он высиживал их птенцов, научился их языку и носил накидку из перьев Синих Птиц. Ему было уже под сорок. Малахия больше ни разу не видел своего сына, но иногда он слышал в сумерках крики Хроно. Они предназначались Фебе - проплывающей в небе луне.
Что же касается самих Синих Птиц, то они в самом деле были божественно прекрасны, и особенное впечатление производил их величественный полет.
- Грау, - дружелюбно говорила одна птица, паря в восходящем потоке воздуха.Далее они одновременно складывали крылья и камнем падали вниз, но перед самой землей раскрывали крылья и вновь являли всему миру свой божественный полет.- Грау, - соглашалась другая.
Малахия на Титане обзавелся несколькими хобби. Прежде всего, он пытался собрать из частей робота Сейло. Кроме того, Малахия сделался садоводом. Хотя во дворце Румфорда было полно всякой еды, Малахия выращивал, собирал и делал своими руками все, что ему было нужно для жизни. Малахия очень гордился этим.
Временами, когда Малахия собирал титаническую клубнику или яйца титанических ржанок, он натыкался на примитивные алтари, сооруженные рукой Хроно. Алтари всегда были построены по одному плану. В центре располагался камень, символизирующий Сатурн. Вокруг него лежала зеленая ветка, согнутая в кольцо, - это были кольца Сатурна. За веткой располагались девять камней - по числу лун Сатурна. Самый большой из камней изображал Титан. Под этим камнем всегда лежало перо синей птицы. Хроно почитал их.
Когда Малахия находил какой-нибудь из алтарей в запущенном виде, он старался привести его в порядок. Малахия выпалывал сорняки, приносил свежую ветку и непременно клал новое перо синей птицы под камень, символизирующий Титан. Прибирая священные для сына алтари, Малахия духовно сближался с ним, насколько это вообще было возможно. Он уважительно относился к попыткам своего сына создать собственную религию.
Иногда, глядя на возрожденный алтарь, Малахия по-разному передвигал в голове элементы собственной жизни. В такие минуты он с грустью размышлял о двух вещах: о том, что убил своего единственного друга Стоуни Стивенсона, и о том, что на склоне лет он все-таки заслужил любовь Беатрисы.
Сама Беатриса жила одна во дворце Румфорда. Ее беспокоили только встречи с сыном. В совершенно произвольные дни, с неравными интервалами Хроно переплывал пролив, являлся во дворец и объявлял матери то, что у нее сегодня день рождения. Он облачался в один из костюмов Румфорда и весь день развлекал мать неспешной, светской беседой. Однако к концу дня ему надоедала и одежда, и мать, и цивилизация. И тогда он с яростью срывал с себя костюм, издавал клич Синих Птиц и с размаху бросался в пролив. Пережив очередной "день рождения", Беатриса неизменно втыкала весло в песок и поднимала на нем простыню - белый флаг. Это был сигнал для Малахии, означающий, что она умоляет его приехать и помочь ей прийти в себя. Когда он приезжал, она утешала себя одними и теми же словами.
"По крайней мере, - говорила она, - он не маменькин сынок. По крайней мере, у него хватило величия души, чтобы выбрать самые благородные, самые прекрасные существа из всех, какие здесь водятся".Не исключено, что она слегка повредилась в рассудке. На Титане, где кроме нее жило лишь два человека, она упорно писала книгу под названием "Истинный смысл жизни в Солнечной системе". Это книга была опровержением теории Уинстона Румфорда, который утверждал, что цель существования человечества состояла лишь в том, чтобы помочь застрявшему на Титане гонцу с Тральфомадора снова двинуться в путь. Беатриса начала писать эту книгу в тот момент, когда ее сын Хроно ушел жить к синим птицам. Каждый раз, когда Малахия посещал ее, она читала ему новую главу из своей книги. Малахия при этом особо не вдумывался в смысл ее слов. Он просто с удовольствием вслушивался в сам голос Беатрисы.
"Я не стану отрицать, - читала вслух Беатриса, - что воздействие Тральфомадора действительно ощущалось на Земле. И все же люди, которые служили исполнителями воли Тральфомадора, исполняли ее настолько в своем личном стиле, что можно смело сказать: Тральфомадор практически не имел к этому никакого отношения".Прослушав очередную главу книги, Малахия стал чистить бассейн, в котором постоянно размножались титанические водоросли. Со дна бассейна на него смотрели три красотки - "сирены" Титана, созданные рукой Сейло, фотографию которых когда-то подарил ему Румфорд. Эти невиданные красавицы теперь его мало волновали, разве что напоминали о времени, когда секс для него еще что-то значил. В какой-то момент, очищая бассейн от водорослей, он услышал тишину вместо такого знакомого и такого любимого звука: его жена Беатриса перестала дышать.
Малахия похоронил свою подругу в титаническом торфе на берегу моря. Когда он прощался с ней, в небе над ним кружили Синие Птицы. Всего их было около десяти тысяч этих громадных благородных птиц. Они превратили день в ночь, и воздух дрожал от взмахов их крыльев. В этот момент ночи среди бела дня на круглой вершине холма появился Хроно. Он был в плаще из перьев Синих Птиц и размахивал полами как крыльями. Он был воплощением красоты и силы.
"- Благодарю вас, Мать и Отец, за великий дар жизни! - крикнул он. - Прощайте!"Потом он исчез, вместе с ним исчезли и Синие Птицы.
Когда Малахия вернулся во дворец Румфорда, сердце у него было тяжелым, как пушечное ядро. Вокруг кресла Румфорда лежали яйца ржанок и клубника, принесенные им для Беатрисы. Он взял все это и понес в свою долбленку. В этот момент он увидел робота Сейло, который шел навстречу к нему по воде.
"- Здравствуйте, - сказал Констант.Констант взял немного денег и облачился в твидовый костюм Румфорда. До Земли оставалось совсем немного времени, и Сейло придумал нечто, что смогло бы облегчить последние мгновения жизни Малахии на Земле. Он задумал загипнотизировать Малахию, он захотел, чтобы мгновения, непосредственно предшествующие смерти, принесли уставшему старику несказанную радость. Сейло подошел к нему со спины, он заговорил ласково и утешительно:- Здравствуйте, - сказал Сейло. - Благодарю Вас за то, что Вы меня собрали.
- Я не ожидал, что у меня получится, - сказал Констант. - Как ни бился, Вы не подавали признаков жизни.
- Все у Вас получилось, - сказал Сейло. - Просто я сам не знал, стоит подавать признаки жизни или не стоит. - Он со свистом выпустил воздух из своих ступней. - Пожалуй, пора двигаться, - сказал он.
- Вы все-таки хотите доставить послание? - спросил Констант.
- Всякий, кто дал себя загнать в такую даль с дурацким поручением, - сказал Сейло, - должен хотя бы поддержать честь всех дураков и выполнить поручение до конца.
- Моя жена умерла сегодня, - сказал Констант.
- Очень жаль, - сказал Сейло...
- Плохо без нее, - сказал Констант.
- Значит, вы все же полюбили друг друга, - сказал Сэйло.
- Всего год назад по земному счету, - сказал Констант. - Сколько лет прошло, пока мы поняли, что смысл человеческой жизни - кто бы человеком ни управлял - только в том, чтобы любить тех, кто рядом с тобой, кто нуждается в твоей любви.
- Если Вы сами или Ваш сын захотите вернуться на Землю, - сказал Сэйло, - я вас подброшу по дороге.
- Мальчик ушел к Синим Птицам, - сказал Констант.
- Молодец! - сказал Сэйло. - Я бы и сам к ним ушел, если бы они согласились меня принять.
- Земля... - задумчиво сказал Констант.
- Мы будем там через несколько часов, - сказал Сэйло. - Корабль в полной исправности".
"- Ты устал, ты смертельно устал Космический Странник, Малахия, Унк. Отыщи самую дальнюю звезду, сын Земли, и думай, глядя на нее, как тяжелеют твои руки и ноги.Когда Малахия очнулся, он отвернулся от иллюминатора и быстро заснул. Сейло пристегнул его спящего к койке. Через полчаса корабль совершил посадку на Земле, на пустоши в южном предместье Индианаполиса. Малахия вышел из корабля и направился к автобусной остановке. Снег скрипел под ногами Малахии, пока он шел к скамейке. Он смел со скамейки снег и сел. А снег все валил. И когда приехал автобус, запоздавший из-за снегопада, Малахия был уже мертв, однако в последние мгновения его жизни в самом деле произошло чудо. Сейло внушил Малахии под гипнозом, что он увидит своего единственного друга - Стоуни Стивенсона. Именно это и произошло.- Тяжелеют, - повторил Констант.
- Когда-нибудь ты умрешь, Унк, - сказал Сейло. - Жаль, но это правда.
- Правда, - сказал Констант, - А жалеть меня не надо.
- Когда ты поймешь, что умираешь, Космический Странник, - сказал Сейло ровным голосом гипнотизера, - с тобой случится чудо. - И он рассказал Константу про те чудесные вещи, которые он увидит в своем воображении перед самой смертью".
"Снежная вьюга кружила над Константом, а ему вдруг почудилось, что тучи разошлись и сквозь них пробился луч Солнца - солнечный луч для него одного. Золотой космический кораблю, усеянный алмазами, плавно скользнул по солнечному лучу, опустился в нетронутый снег посредине улицы. Из корабля вышел коренастый рыжий человек с толстой сигарой во рту. Он был очень молод. На нем была форма Марсианского штурмового пехотного корпуса - прежняя форма Унка.- Привет, Унк, - сказал человек. - Влезай.
- Влезать? - сказал Констант. - А Вы кто такой?
- Стоуни Стивенсон, Унк. Разве ты меня не узнал?
- Стоуни? - сказал Констант. Это ты, Стоуни?
- А кто же еще выдержит эти чертовы перегрузки? - сказал Стоуни. Он засмеялся. - Давай влезай, - сказал он.
- Куда летим? - спросил Констант.
- В рай, - ответил Стоуни.
- А что там, в раю? - спросил Констант.
- Там все счастливы во веки веков, - сказал Стоуни, - или по крайней мере до тех пор, пока эта Вселенная не взорвется ко всем чертям. Влезай, Унк. Беатриса уже там, ждет тебя.
- Беатриса? - переспросил Унк, забираясь в космический корабль.
Стоуни задраил люки и нажал кнопку с надписью "ВКЛ".
- А мы и вправду - вправду летим в рай? - Я... я попаду в рай?
- Ты только не спрашивай почему, старина, - сказал Стоуни, - Должно быть ты в самом деле нравишься кому-то там, наверху".
Если же вернуться к роману "Сирены Титана", то последние его страницы делают из религии "опиум". Добавлю к этому еще и то, что сама тема религии как "опиума" разрабатывалась Воннегутом также в других романах, например, в романе "Колыбель для кошки". Его изложение идет от лица Хроникера. В связи с этим я приведу пассаж, с которого начинается роман:
"Можете звать меня Ионой. Родители меня так назвали, вернее, чуть не назвали. Они меня назвали Джоном.Речь в романе идет в том числе о двух авантюристах, попавших на остров Сан-Лоренцо в Карибском море. Они условились, что один из них станет диктатором, правящим в городе, а другой - мудрецом, живущим в в джунглях. Мудрец получил от аборигенов имя "Боконон", а религию, которую он создал, стали называть "боконизмом". Сначала все это была игра, но потом дело приняло вполне серьезный оборот. У диктатора, правда, хватило ума не ловить Боконона всерьез: иначе в чем мог состоять смысл жизни жителей острова? Излишне говорить о том, что все они стали боконистами: для них это была единственная отдушина, позволяющая жить.- Иона-Джон - будь я Сэмом, я все равно был бы Ионой, и не потому, что мне всегда сопутствовало несчастье, а потому, что меня неизменно куда-то заносило - в определенные места, в определенное время, кто или что - не знаю. Возникал повод, предоставлялись средства передвижения - и самые обычные и весьма странные. И точно по плану, именно в назначенную секунду, в назначенном месте появлялся сей Иона.
Послушайте.
Когда я был моложе - две жены тому назад, 250 тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад...
Словом, когда я был гораздо моложе, я начал собирать материалы для книги под названием "День, когда настал конец света".
Книга была задумана документальная.
Была она задумана как отчет о том, что делали выдающиеся американцы в тот день, когда сбросили первую атомную бомбу на Хиросиму в Японии.
Эта книга была задумана как книга христианская. Тогда я был христианином.
Теперь я боконист.
Я бы и тогда стал боконистом, если бы кто-нибудь преподал мне кисло-сладкую ложь Боконона. Но о боконизме никто не знал за пределами песчаных берегов и коралловых рифов, окружавших крошечный остров в Карибском море - Республику Сан-Лоренцо".
Однако роман Воннегута не только о человеке и религии, но также о науке, а именно о ее возможных чудовищных последствиях. Эта тема стандартна для Воннегута и присутствует уже в первом его романе "Механическое пианино", где живописуется антиутопия - общество, которым управляют инженеры и ученые. Что же касается романа "Колыбель для кошки", то в нем одним из героев является американский физик Феликс Хониккер, один из отцов атомной бомбы. Однажды некий генерал пожаловался ему, что пехота плохо преодолевает болота, увязает в них, и попросил решить проблему. Хониккер в связи с этим и просто из научного любопытства изобрел лед-9, который способен заморозить любую воду, с которой он вступит в соприкосновение. Этот опасный продукт был разделен между детьми прославленного физика. При этом один кусочек попал к правителю Сан-Лоренцо, который мучительно умирал от рака. Чтобы избавить себя от мучений, он прикоснулся губами к кристаллу льда-9, превратившись в ледяную мумию. Случайным образом его тело соприкоснулось с мировым океаном, и тогда произошел "великий а-бумм" - Земля погибла.
Эпилог романа описывает жизнь колонии землян, выживших после ужасных смерчей, посетивших как остров Сан-Лоренцо, так и всю Землю. При этом аборигены острова погибли. Те из них, которые все же выжили после урагана, поймали Боконона и попросили объяснить им, что хочет от них Бог. В записке, которую оставил Боконон, он сообщил, что, видимо, люди надоели Богу и им стоит из вежливости совершить самоубийство: приложить кристаллы льда-9 к губам.
Но оставшиеся на острове американцы все же пытались жить дальше. Помимо людей в новых условиях выжили только муравьи. Они своими телами окружали крупинки льда-9 и благодаря своему теплу получали воду. При этом часть из них погибала и становилась пищей для других. Один из героев романа, Фрэнк, упорно спрашивал, как они до этого додумались. Хроникер романа предложил ему стандартное решение: их научил этому Бог. Но Фрэнк только злился и снова задавал свой вопрос.
Конец света, живописуемый Воннегутом, свидетельствует об огромном разрушительном потенциале, присутствующем в человеке, о его способности без Бога разрушить весь мир. И это один из возможных смыслов романа.
Религиозные аллюзии можно без труда обнаружить также в романе Воннегута "Дай Вам Бог здоровья, мистер Розуотер". На мой взгляд, это своего рода вариация на тему романа "Идиот" Федора Достоевского, с тем только различием, что главный герой мистер Розуотер, миллионер и филантроп, сделавший помощь ближнему смыслом своей жизни, не верит в Бога.
"Сколько лет прошло, пока мы поняли, что смысл человеческой жизни - кто бы человеком ни управлял - только в том, чтобы любить тех, кто рядом с тобой, кто нуждается в твоей любви".Я, таким образом, за переосмысливание этого романа Воннегута, потому что на мой взгляд светский гуманизм не способен стать реальной основой существования человека на земле. Это утверждение, конечно, противоречит самому факту существования достойно живущих гуманистов. И все же в моменты испытания и беды человеку очень трудно опираться только на себя. Это можно было бы считать лишь иллюзорной компенсацией, однако для верующих в Бога Он является вполне ощутимой реальностью. И именно этот опыт отделяет нас от светских гуманистов, к числу которых, увы, относился также и Курт Воннегут.
Настоящий документ размещен на сайте RussianLutheran.org с согласия автора. Документ нельзя распространять без разрешения автора.