Apiẽ devýnis brólius ir̃ jų̃ sẽserį Elenýtę.

О девяти братьях и их сестре Элените.

Bùvo devynì bróliai ir̃ sesuõ Elenýtė. Tėvaĩ mirdamì palìko sūnùms põ kùmelį, õ dùkteriai kumẽlę, mótiną šitų̃ devynių̃ kumelių̃. Bróliai išvažiãvo kariúomenę, Elenýtė atlìko namiẽ.	Было девять братьев и сестра Элените. Родители умерев оставили сыновьям по жеребцу, а дочке - кобылу, мать этих девяти жеребцов. Братья уехали на войну, Элените осталась дома.
Ilgaĩ jì láukė brólių: pérėjo devynerì mẽtai, õ jų̃ kaĩp nė̃r, taĩp nė̃r. Tadà jì pasikiñkė sàvo kumelýtę ir̃ išvažiãvo brólių ieškóti.	Долго она ждала братьев: прошло девять лет, а их как нет, так нет. Тогда она запрягла свою кобылку и поехала братьев искать.
Važiúoja, važiúoja ir̃ nežìno, ar̃ tolì dár jõs bróliai, ir̃ užgiedójo: "Sužvénk, kumelė̃le, Sužvénk, juodbėrė̃le: Kur̃ tàvo devynì sūnẽliai, Teñ màno devynì brolẽliai!"	Едет, едет и не знает, а далеко еще ее братья, и запела: "Заржи, кобылка, Заржи, темно-гнедая, Где твои девять сыночков, Там мои девять браточков!"
Sužvìngo kumelė̃lė ir̃ Elenýtė ìš tõlo, ìš užù šim̃to mỹlių, išgir̃do devynių̃ kumẽlių žvengìmą. Elenýtė nuvažiãvo į̃ tą̃ pùsę, ìš kur̃ girdė́jo žvengìmą. Važiúoja jì prõ dìdelį mìšką, žiū̃ri - atbė́ga kiškẽlis ir̃ sãko: "Elenýt', pavėžė́k manè - atsìveja manè šaulỹs sù skalìkais!"	Заржала кобылка и Элените из далека, из-за сто миль, услышала девять жеребцов ржущих. Элените поехала в ту сторону, откуда слышалось ржание. Едет она через большой лес, смотрит - прибегает зайчик и говорит: "Эленит, подвези меня - догоняет меня охотник с борзыми!"
Elenýtė pàėmė kiškẽlį ir̃ įdė́jo į̃ vežìmą. Skalìkai prabė́go prõ šãlį. Važiúoja jì toliaũ ir̃ privažiúoja laũmę. Laũmė važiúoja géldoje kiaũlę pasikiñkiusi, žarnomìs įsivadelė́jusi, bjaũriais apsitaĩsiusi skarmalaĩs. Važiúoja jiẽdvi toliaũ ir̃ privažiúoja dvì upès. Laũmė ir̃ sãko: "Élen', Élen', eivà (eĩkš) pasimáudyti! Šità ùpė píenu tẽka, anà kraujù vérda..."	Элените взяла зайчика и положила в повозку. Борзые пробежали мимо. Едет она дальше и подъезжает к ведьме. Ведьма едет в корыте, свиньей запряженном, кишками управляя, в отвратительные одетая лохмотья. Едут обе дальше и подъезжают к двум рекам. Ведьма и говорит: "Элен, Элен, идем искупаемся! Эта река молоком течет, та кровью кипит..."
Õ kiškẽlis sãko: "Elenýt', neklausýk laũmės: šità ùpė kraujù vérda, anà píenu tẽka!"	А зайчик говорит: "Эленит, не слушай ведьму: эта река кровью кипит, та молоком течет!"
Laũmė pérpykus griẽbė ir̃ išsùko kiškẽliui kojýtę. Bèt Elenýtė nepaklaũsė laũmės ir̃ nė̃jo máudytis. Važiúoja toliaũ ir̃ vė̃l privažiúoja dvì upès. Vė̃lek laũmė šaũkia: "Élen', Élen', eĩkš máudytis! Šità ùpė píenu tẽka, ãnoj kraujù vérda!"	Ведьма разозлившись хватает и выкручивает зайчику лапку. Но Элените не послушала ведьму и не пошла купаться. Едут дальше и снова подъезжают к двум рекам. Снова ведьма кричит: "Элен, Элен, идем купаться! Эта река молоком течет, та кровью кипит!"
Kiškẽlis sãko: "Elenýt', neĩk: šità ùpė kraujù vérda, ãnoj píenu tẽka!"	Зайчик говорит: "Эленит, не иди: эта река кровью кипит, та молоком течет!"
Laũmė pérpykus išláužė kiškiùkui kìtą kojýtę, õ Elenýtė paklaũsė kiškiùko ir̃ nė̃jo máudytis. Vė̃l važiãvo toliaũ ir̃ vė̃l privažiãvo dvì upès. Kiškiùkas vė̃l neléidė Elenýtės máudytis. Laũmė išláužė jám trẽčią, ketvir̃tą kojýtę. Añt gãlo, nusùkė galvýtę ir̃ kiškiùkas nùmirė. Vė̃l privažiãvo dvì upès. Laũmė Elenýtę vadìna kraũjo ùpėje máudytis. Bèt nebebùvo, kàs pérsergėti Elenýtę, ir̃ jì nuė̃jo sù laumè máudytis. Laũmė greičiaũ iššóko ìš ùpės, užsivil̃ko Elẽnos rūbùs ir̃ įsė́do į̃ jõs vežìmą. Elenýtei nebùvo kõ darýti. Jì turė́jo užsivil̃kti laũmės skarmalaĩs, įsisė́do géldon ir̃ važiúoja. Laũmė stóru balsù sugiedójo: "Sužvénk, kumelė̃le, Sužvénk, juodbėrė̃le: Kur̃ tàvo devynì sūnẽliai, Teñ màno devynì brolẽliai!"	Ведьма разозлившись сломала зайчику другую лапку, а Элените послушала зайчика и не пошла купаться. Еще едут дальше и снова подъезжают к двум рекам. Зайчик снова не пустил Элените купаться. Ведьма сломала ему третью, четвертую лапку. Наконец, свернула головку и зайчик умер. Снова подъезжают к двум рекам. Ведьма Элените зовет в кровавой реке искупаться. Но не было, кому предостеречь Элените, и она пошла с ведьмой купаться. Ведьма быстро выпрыгнула из реки, одела Элены одежду и уселась в ее повозку. Элените не было что делать. Ей пришлось одеться в ведьмины лохмотья, уселась в корыто и едет. Ведьма низким голосом запела: "Заржи, кобылка, Заржи, темно-гнедая, Где твои девять сыночков, Там мои девять браточков!"
Kumelė̃lė nepaklaũsė laũmės ir̃ nesužvìngo. Laũmė liẽpė Elenýtei užgiedóti. Elenýtė sugiedójo ir̃ sužvìngo kumelė̃lė. Sužvìngo devynì kumeliaĩ vìškai (vìsiškai) nebetolì. Laũmė ir̃ nuvažiãvo į̃ tą̃ pùsę. Bróliai jõs nepažìno añt drãpanų, tãrė, kàd jų̃ sesuõ, bèt labaĩ stebė́josi: jų̃ sesuõ, Elenýtė, bùvo labaĩ gražì, õ šità tokià baisì, drūtà. "- Õ čià màno piemẽnė!" - pasãkė laũmė ir̃ paródė bróliams Elenýtę.	Кобылка не послушала ведьму и не заржала. Ведьма велела Элените запеть. Элените запела и заржала кобылка. Заржали девять жеребцов совсем недалеко. Ведьма и поехала в ту сторону. Братья ее не узнали в одежде, решили, что их сестра, но учень удивлялись: их сестра, Элените, была очень красивая, а эта такая страшная, грубая. "А здесь моя пастушка!" - сказала ведьма и показала братьям Элените.
Bróliai jõs nepažìno, bèt jõs veidẽlis prìminė jíems sẽserį, ir̃ jiẽ norė́jo priim̃ti ją̃ į̃ rū́mą. Laũmė neléido, sãko, kàd jinaĩ eĩti nãktį arklių̃ ganýti. Bróliai pasodìno laũmę ùž stãlo, mylė́jo ją̃, midùm, vynù gìrdė, õ Elenýtė nuė̃jo arklių̃ ganýti. Elenýtė ganýdama árklius ver̃kė ir̃ gaĩliai dainãvo: "Laũmė-rãgana mìdų, vỹną gẽria, brólių sesiùlė žirgeliùs gãno!"	Братья ее не узнали, но ее личико напомнило им сестру, и они хотели принять ее во дворец. Ведьма не позволила, говорит, чтобы ей идти ночью коней пасти. Братья посадили ведьму за стол, угощали ее, медом, вином поили, а Элените пошла коней пасти. Элените, пася коней, плакала и жалобно пела: "Ведьма-колдунья мед, вино пьет, братьев сестричка лошадок пасет!"
Paskuĩ vė̃l žiūrė́dama añt mė́nesio pìlnatį uždainãvo: "Ói mėnùli, mėnulė̃li, pasakýk mán jáunai, ką̃ danguj̃' beveĩkia màno tėvẽliai?"	Потом снова, взглянув на месяц полный, запела: "Ой, месяц, месячишко, скажи мне - молодой, что на небе делают мои родители?
Ir̃ mėnùlis jái atsãkė: "Tàvo tėvẽlis mìdų, vỹną gẽria, Tàvo motùtė gijàs dãro!"	И месяц ей ответил: "Твой батюшка мед, вино пьет, Твоя матушка нити делает!"
Laũmė-rãgana išė̃jo añt príebučio ir̃ surìko drū́tu balsù: "Tàvo tė́vas mė́šlą mė́žia, Tàvo móčia skíedras reñka!"	Ведьма-колдунья вышла на крыльцо и заорала низким голосом: "Твой отец навоз бросает, Твоя мать щепки собирает!"
Bróliai išgir̃do Elenýtę dainúojant - jíems labaĩ patìko tõs dainõs, ir̃ kìtą nãktį vyresnỹsis brólis nuė̃jo draũg añt árklius jõs dainúojant paklausýti. Bèt jìs greĩt užmìgo ir̃ niẽko negirdė́jo. Kìtą nãktį nuė̃jo kìtas brólis. Tasaĩ taĩp pàt užmìgo ir̃ negirdė́jo dainúojant. Taĩp ė̃jo visì bróliai ìš eilė̃s, bèt nė̃ víenas negirdė́jo. Añt gãlo priė̃jo eilià (eilė̃) jaunesniájam bróliui. Tàs atsìgulė ir̃ apsìmetė miegą̃s. Tadà Elenýtė pradė́jo, kaĩp kasnaktį, ver̃kti ir̃ uždainãvo: "Laũmė-rãgana mìdų, vỹną gẽria, Brólių sesiùlė žirgeliùs gãno!"	Братья услышали Элените поющую - им очень понравились эти песни, и следующей ночью старший брат пошел вместе коней пасти, ее поющую послушать. Но он быстро уснул и ничего не услышал. Следующей ночью пошел следующий брат. Тот также уснул и не услышал поющую. Так шли все братья по очереди, но ни один не услышал. Наконец пришла очередь младшего брата. Тот лег и притворился спящим. Тогда Элените начала, как каждую ночь, плакать и запела: "Ведьма-колдунья мед, вино пьет, братьев сестричка лошадок пасет!"
Paskum̃ brólis Elenitei sãko: "Paieškók mán gálvą!"	Потом брат Элените говорит: "Поищи мне голову!" ["Поищи вшей!"]
Elenýtė íeško jám gálvą, ir̃ jìs pajùto, kàd ìš jõs akių̃ añt jõ galvõs ãšaros kriñta. Tuõ metù kažìn kàs sužibė́jo añt jõs rañkos, ir̃ brólis pažìno Elenýtės žiedẽlį, kurį̃ jái bùvo motùtė palìkus. Brólis nustẽbęs paklaũsė, ìš kur̃ tàs žiedẽlis? Elenýtė visà jám apsãkė. Añt rytójaus bróliai ìštepė kumẽlę degutù ir̃ pastãtė priẽ dùrų. Paskum̃ nuė̃jo añt laũmę ir̃ sãko: "Eĩnam, sesiùl', põ sõdą pasiváikščioti!"	Элените ищет ему голову, и он почувствовал, что из ее очей на ее голову слезы падают. Тем временем что-то блеснуло на ее руке, и брат узнал Элените колечко, которое ей матушка оставила. Брат удивившись спросил, откуда это колечко? Элените все ему рассказала. Назавтра братья измазали кобылу дегтем и поставили у дверей. Потом пошли к ведьме и сказали: "Идем, сестренк, по саду прогуляться!"
Laũmė išė̃jo. Pamãčiusi árklį priẽ durų̃ surìko: "Kõ gì čià tóji kumẽlė stóvi?"	Ведьма вышла. Увидев лошадь у дверей, закричала: "Что же здесь эта кобыла стоит?"
Bróliai atsãkė: "Sušérk jái, sesiùl', sù rankà, taĩ nueĩs".	Братья ответили: "Ударь ее, сестренк, рукой, так отойдет".
Laũmė sušė́rė kumẽlei, ir̃ jõs rankà prilìpo. Bróliai sãko: "Šérk sù kità rankà, taĩ tóji atšõks!"	Ведьма ударила кобылу, и ее рука прилипла. Братья говорят: "Ударь другой рукой, так та отскочит!"
Laũmė sušė́rė, ir̃ kità rankà prilìpo. Jì spýrė sù kója - ir̃ kója prilìpo; spýrė sù kità, ir̃ kità prilìpo. Bróliai sãko: "Šérk, sesiùl', sù pilvù, taĩ atšõks rañkos ir̃ kójos!"	Ведьма ударила, и другая рука прилипла. Она лягнула ногой - и нога прилипла; лягнула другой, и другая прилипла. Братья говорят: "Ударь, сестренк, животом, так отскочат руки и ноги!"
Laũmė sušė́rė, ir̃ visà prilìpo. Tadà bróliai sãko kumẽlei, kàd nunèšti ją̃ teñ, kur̃ sáulė neùžšviečia ir̃ vė́jas neùžpučia, jóks žvėrìs neužeĩna, jóks paũkštis neùžskrenda; paskum̃, kàd vỹno ùpėje nusimazgóti ir̃ šil̃ko píevoje išsivartýti ir̃ pagrį̃žti namõ.	Ведьма ударила, и вся прилипла. Тогда братья говорят кобыле, чтобы несла ее туда, где солнце недоосвещает и ветер недодувает, никакой зверь не заходит, никакая птица не залетает; потом, чтобы в винной реке искупаться и в шелковой траве изваляться и вернуться домой.
Kumẽlė taĩp ir̃ padãrė, õ bróliai ir̃ sesuõ laimìngai gyvẽno ir̃ dabar̃ tebegyvẽna, jéigu dá (dár) nenùmirė.	Кобыла так и сделала, а братья и сестра счастливо жили и сейчас до сих пор живут, если еще не умерли.

(Užrašė Didžiulytė iš Andrioniškio, Ukmergės pav.)

Сверено по изданию: Basanavičius J. Lietuviškos Pasakos Yvairios. D.II. Chicago, Illinois: Turtu ir Spauda "Lietuvos", 1904.- P.173-176 .

Текст на видео близко, но не дословно следует оригинальной сказке из сборника Басанавичюса. В круглых скобках стоят современные общепринятые замены устаревших или диалектных слов.

Мифологический анализ

Сказка о девяти братьях и сестре их Элените замечательна тем, что в ней нетрудно распознать миф, имеющий религиозное происхождение. Тогда многие детали, на первый взгляд выглядящие нелепыми, приобретают смысл и логическое объяснение. Действительно, что указывает на то, что Элените и ее братья - люди? Только упоминание о смерти их родителей и об их собственной возможной смерти. В остальном их вполне можно интерпретировать как существ божественных: братья живут во дворце (!), угощают лже-сестру медом и вином - напитками, имевшими культовое значение; их родители на небе, где отец тоже пьет мед и вино; кони братьев и кобыла Элените - явно волшебные и т.д.

Начнем с главного персонажа - Элените. Только она названа в сказке по имени. Литовской этимологии у него нет. Поэтому для выяснения его смысла обратимся к наиболее известному персонажу с именем Елена - героине греческих мифов о Троянской войне. Ей как богине поклонялись в Лаконии. Вокруг происхождения ее имени много споров. Согласно одной из версий, оно связано с санскритским словом svaraṇā "сияющая" [Skutsch O. Helen, her Name and Nature // Journal of Hellenic Studies.- 1987.- Vol.107.- Pp.188–193].

Таже подчеркивается связь Елены с разными видами не солнечного света, в частности со светом факела и огнями Св. Эльма. Вспомним Елену из Энеиды Вергилия с факелом на стенах Трои, приглашающую греков войти и разрушить город (Энеида, кн.VI, ст.518). Что касается огней Св. Эльма, то в древности их называли огнем Елены. Собственно, имя самого святого - Эльм - не что иное как переделанное и изменившее пол имя Елена [Skutsch O. Helen, her Name and Nature // Journal of Hellenic Studies.- 1987.- Vol.107.- Pp.188–193].

В сказке Элените связана с луной. Она обращается к месяцу, вопрошая его о посмертной судьбе своих родителей. Младший брат узнает ее по блеску кольца, подаренного ей матерью. В этом контексте значение ее имени "сияющая" выглядит подходящим. Любопытно, что в праиндоевропейском языке, как и в русском, было два слова для называния луны. Одно из них - месяц - по-настоящему древнее, а другое - луна - является эпитетом - индоевропейской инновацией со значением "блестящий, сияющий". В нашем языке, как и в языке древних, луна - это не только небесное светило, но и мера времени.

Перейдем к объяснению других действующих лиц сказки. Проще всего это сделать для ведьмы. Она очевидно связана со смертью. В конце сказки братья велят кобыле отвезти ее туда, где нет ни солнечного света, ни дуновения ветра, ни зверей и птиц. Что это, если не мир мертвых? Вид ведьмы страшен. Она одета в лохмотья, олицетворяющие тление. Вместо поводьев у нее кишки. Едет она в корыте, навевающем ассоциации с гробом. Непосредственно причинить вред Элените она не может, но в ее власти искушать главную героиню, ставить ее перед экзистенциальным выбором. В одной реке течет молоко и мед - это жизнь и процветание. В другой - кипит кровь. Это гибель и смерть. Элените не может без посторонней помощи распознать обман колдуньи и выдержать искушение.

Почему братьев именно девять? Чему может соответствовать это число? Близко к девяти число месяцев, но как известно их все-таки двенадцать. Тем не менее у индоевропецев существовал и десятимесячный календарь. Процитируем Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (ст.Календарь):

Римский год древнейшей эпохи, год Ромула, состоял из 10 месяцев. Год начинался с весны. Месяцы, как и в последующие века, определялись путем непосредственного наблюдения фаз луны. Первый месяц назывался Martius, в честь древнелатинского бога, олицетворявшего собою производительную силу природы; следующие три - Aprilis - от раскрытия почек у растений (aperire - раскрывать), Majus - от имени богини Маиа, Junius - одного корня с именами Juno, Jupiter; остальные шесть месяцев назывались по месту, которое они занимали в году: Quintilis, Sextilis, September, October, November, December, т.е. пятый, шестой и т.д. Впоследствии римский сенат в честь Юлия Цезаря и Августа назвал древние пятый и шестой месяцы июлем и августом. Год Ромула имел 304 дня; этот промежуток времени не соответствовал астрономическому году. По свидетельству Макробия, римляне не разделяли на месяцы промежуток времени между концом десятого месяца и началом весны, но ждали ее прихода, чтобы опять начать считать по месяцам.

Стало быть, 9 братьев-месяцев + 1 сестра Элените могли представлять древний 10-месячный индоевропейский календарь. Интересно, что у балканских славян март - единственный в году месяц, имеющий "женский" облик и женское имя, например баба Марта у сербов, болгар и македонцев [Славянские древности (под ред. Н.И.Толстого). Москва: "Международные отношения", 1995.- С.186]. Возможно, что именно этому месяцу и соответствовала Элените из нашей сказки. Тогда обретает смысл ожидание сестрой братьев в течение девяти лет (на самом деле - девяти месяцев). Поездка Элените и ее приключения по дороге вплоть до момента изгнания ведьмы назад в царство мертвых - это период между концом десятого месяца и началом весны, который не включался римлянами ни в какой месяц. Постепенное уменьшение зайчика - спутника Элените - вплоть до полного его исчезновения (смерти) может соответствовать постепенному уменьшению луны от полнолуния до новолуния.

Как утверждается в словаре "Славянские древности",

"конь в народной традиции одно из наиболее мифологизированных животных. Как главное транспортное и тягловое (в лесной зоне) животное воплощал связи с миром сверхъестественного, "тем светом", был атрибутом мифологических (эпических) персонажей, связан одновременно с культом плодородия, смертью и погребальным культом... По археологическим данным конь был главным жертвенным животным на похоронах, проводником "на тот свет"".

Не случайно именно кобыле Элените поручено вернуть ведьму в царство мертвых. У греков на колесницах, запряженных конями, ездят бог Солнца - Гелиос и богиня Луны - Селена.

Что же произошло с главной героиней, искупавшейся в реке, кипевшей кровью, в воде из царства мертвых? По-видимому, она потеряла не только одежду, но и стала принадлежать к миру мертвых, стала тенью. В аккадской поэме о Нергале и Эрешкигаль утверждается, что владычице подземного мира Эрешкигаль нельзя подняться на небеса и небесным богам нельзя спуститься к ней. Когда небесному богу Нергалу пришлось спускаться в подземное царство, его отец Эа наставлял его:

"Все, что скажу тебе я, исполни!
Когда принесут тебе престол, чтоб сел на него ты,
Не гляди и не садись на престол тот,
Принесет тебе пекарь хлеб - не гляди и не ешь того хлеба!
Принесет мясник тебе мясо - не гляди и не ешь того мяса!
Принесет пивовар тебе пиво - не гляди и не пей того пива!
Воду для омовения ног подадут - не гляди, не омывай свои ноги!"
[Я открою тебе сокровенное слово (составление В.К.Афанасьевой и И.М.Дьяконова). Москва: Художественная литература, 1981.- С.82-83]

Евший пищу мервых и омывающийся водою мертвых сам становится принадлежащим царству мертвых. Это и произошло с Элените. Ей пришлось пасти лошадей, которым доступ в царство мертвых не возбранялся. Она не смогла войти во дворец своих братьев, потому что перестала быть частью небесного мира. А ведьма попала туда обманом под видом Элените. Что от нее осталось, по чему могли узнать ее братья? Песня; тепло пальцев, ищущих в голове вшей; слезы и мамино колечко. Причем встретиться с ней можно было только ночью, притворившись спящим, что удалось только младшему (девятому) брату - Декабрю.

Поражает глубина и ясность религиозного смысла этой сказки. Разве не встречает каждый человек в своей жизни ведьму, предлагающую ему искупаться в одной из двух рек - жизни и смерти? И как тяжело без помощи зайчика (т.е. родителей, добрых друзей) сделать правильный выбор!

Если эта реконструкция верна, то начало календарного года у наших предков приходило через период безвременья, через победу над ложью и коварством, через преодоление роковой ошибки, допущенной во время искушения, через своего рода воскресение из мертвых. Вообще говоря, то же самое есть и у нас: христианский церковный год начинается с Пасхи - праздника воскресения.

Ф.С.Занько

Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution-ShareAlike» («Атрибуция — На тех же условиях») 4.0 Всемирная.

Библiотека "Русскiй Мусейонъ"